У меня есть друг-режиссер, который никогда не читал Мураками. Он (мой друг) живет сразу в трех городах – в Париже, Кельне и Венеции. Он знает, как устроены простые механизмы этого мира, – например, как летать самолетами, получая такие скидки, что билет из Парижа в Милан начинает стоить дешевле, чем французский багет. Такие знания позволяют ему парить, а не становиться винтиком в механизмах, которые вращают миром. Когда к концу просмотра его фильма в кинозале из пятисот человек остается триста, мой друг искренне удивляется, почему осталось так много.

Когда-то он держал бар в Германии. (Если вы читали трилогию «Крысы» Мураками, то вы понимаете, о чем я. Да и сам Мураками когда-то держал бар.) Я бы очень хотел поговорить с моим другом о Мураками и его лирическом герое без имени, который умудрялся из книги в книгу не становиться винтиком в механизмах. Этот мой друг мог бы не читать «Охоту на овец» или Дэнс, дэнс, дэнс , например, потому, что он довольно долго жил в Японии, а Мураками – японский писатель только по происхождению текстов. Но мой друг говорит: «Ведь Мураками не пишет лучше Кафки?» Я киваю, потому что не поспоришь: Мураками я читал недавно, а Кафку – как будто бы даже не я. «Тогда лучше опять прочитать Кафку» , – отвечает мой друг и мы наливаем.

Другой мой друг никогда не был в Японии, но недавно заказал себе настоящий самурайский меч. Все начиналось с того, что много лет назад, когда мы вместе снимали квартиру, он бил ногами по простыням, развешанным на кухне под самыми четырехметровыми потолками. Через несколько лет упражнений он купил себе участок под Москвой с вполне себе пейзажем для созерцания и в итоге заказал в Японии самурайский меч. На таможне его попросили написать расписку в том, что он обязуется использовать меч только по прямому назначению. Друг написал. И хотя таможенники имели в виду, что предназначение меча – украшать ковер на стене, друг имел в виду другое – совершение подвигов.

Одно время он ездил с девочкой подросткового возраста на своей непонтовой машине и показывал ей разные города – просто так, потому что больше ей показывать эти города было некому. (Если вы читали трилогию «Крысы», то вы понимаете, о чем я).

Этот мой друг тоже не читает Мураками принципиально. Когда мы как-то встретились и налили (совсем не саке), то он признался, что Мураками для него недостаточно японский. В этот момент мне показалось, что по сравнению со своим другом я – типичный батакусай, то есть оторвавшийся от родных японских корней на многие- многие сяку.

У меня есть жена, у которой очень красивые уши (если вы читали трилогию «Крысы», то вы понимаете, о чем я). Мы с ней давно женаты – настолько, что иногда уже играем вечерами в шеш-беш, но я до сих пор, даже когда ей выпадает шесть-шесть, считаю, что мне крупно повезло. Когда мы познакомились, мы читали одни и те же книги – например, Мураками. Потом она резко ушла вперед, посмотрев все серии «Секса в большом городе» и прочитав «Дьявол носит Прада». Недавно я решил восстановить равновесие и купил Мураками, нового, которого, наверняка, опять прочитаем и я, и она.

У меня есть кошка (нет, не подумайте, она совсем не такая, как в трилогии «Крысы» – во-первых, она толстая, во-вторых, она жива). Одно время, когда Груня линяла, я хотел переименовать ее в Овцу.

На прошлой неделе я впервые не смог найти ни одного человека, с которым можно было бы поговорить о новой книге Мураками, написанной как будто специально по заявке моего друга-режиссера – она называется «Кафка на пляже».

Мне сказали, что Мураками – фигак – вышел из моды.

И теперь все, кто не читает Мураками, уравнялись и с тем моим другом, который держал бар, и с тем, у кого есть все необходимое для совершения самурайских подвигов в городских условиях.

Мураками перестал быть актуальным, то есть перестал быть пищей для разговоров для всех. Это значит, что поводов его не читать больше не осталось – ни одного. The End