Мне и правда хотелось понять, что происходит с раздачей слонов в отечественной литературе. Шум вокруг Букеровской премии привлекал внимание, но оставался слишком неясным. Однако, когда я попросил уважаемого мной коллегу и мэтра Александра Гаврилова разъяснить в понятных хунвейбину выражениях скрытый смысл происходящего, я не скрывал, что хочу представить его точку зрения еще и читателям «Re:Акции». И все же эпистолярную форму его ответа захотелось сохранить.
Игорь Степанов, гл. р.

Привет, Цурушка*
Да, ты прав, шорт-лист премии «Букер-Открытая Россия» (на самом деле она так называется) в этом году объявили со скандалом вполне неприличным. Причем скандал такой, что всегдашние ругатели «Букера» только улыбчиво разводят руками, а ее любители визжат и плюются.
Жюри под руководством Василия Аксенова при участии Владимира Спивакова не просто составило позорную шестерку финалистов, но сделало это некоторым даже шедевральным образом. Первый же вопрос на пресс-конференции звучал так: «Такого шорт-листа еще не было. Как вы так все вырезали? Как удалось жюри добиться такой тотальной аннигиляции художественного качества?»
Чтобы объяснить, что произошло, придется как раз и написать нечто вроде «краткого введения в литературные премии для чайников», о котором ты просил.

Далеко-далеко, мой маленький друг, есть такая страна Англия. В столице этой дивной страны, городе Лондоне, кроме тьмы русских политэмигрантов имеются еще и литературные премии. Самая известная из них носит гордое имя «Букер». Чуть побольше дюжины лет назад (в Англии все считают дюжинами) несколько английских лордов в качестве фирменного чудачества решили учредить «букеровскую премию за лучший роман на русском языке».
«Букер» и по-русски стал премией образцовой. Литературных наград в России нынче вроде бы и много, а работают пара-тройка. Государственная премия мертва уже так долго, что любое шевеление под этим именем поражает не меньше ромеровских зомби. Премии толстых журналов милы, как чаепитие у бабушки, и влияние на умы оказывают примерно такое же. Подававший надежды «Российский сюжет» помер раньше времени, не вынеся боев новых оккупационных властей НТВ со старыми оккупационными властями. Держатся пока только «Национальный бестселлер» да «Букер».
Дело в том, что своим российским франчайзи англичане передали настоящую технологию литературной премии. Если совсем грубо, она такова: все важное, написанное за год, собирается в длинный список (или лонг-лист), что и объявляется на пресс-конференции. На лонг-лист смотрит жюри, выбирает список короткий (здесь снова пресс-концеренция), затем снова перечитывает оставшееся, выбирает лауреата, который и объявляется во время званого ужина с участием всевозможного бомонда. Снова пресс-конференция, а за ней еще одна, последняя, когда объявляется жюри будущего года. После чего все заново.
Получается, что обсуждение литературной этой как-бы-борьбы тянется целый год на глазах у читающей публики, и всяк может успеть составить свое впечатление, поболеть в отборочной группе, в полуфинале и, наконец, за лидера. Между прочим, в родной для «Букера» Британии букмекерские конторы по всей стране вполне себе принимают ставки на победителя — не хуже, чем в футболе.
Что значит для литературной премии работать? Когда независимые премии только появились в России, многим казалось, что главное — раздать денежек на прокорм. Помню, умнейшая Алла Демидова, читатель такой же талантливый, как актриса, будучи членом букеровского жюри, на полном серьезе спрашивала меня: «А кто из писателей, вошедших в список, больше нуждается?». На родине «Букера» давно знают: главное — привлечь внимание к сильнейшему, сделать читаемым, а там, глядишь, и книжка хорошо продастся, и деньги с рынка придут, и народное признание, и переводы на разнообразные удивительные языки.
В этом смысле премию поломать легче, чем кажется. Стоит только устойчиво продемонстрировать, что работает она не в интересах читателя, а за ради чего-то другого — и все, готово дело, не работает.
В нынешнем году в этом направлении сделано как никогда много. Аксеновцы сперва надругались над длинный списком, выкинув из него две трети. Было шестьдесят пять романов, осталось двадцать два. Публику даже не известили, какие именно романы выкинули, рассказав только критерий: «Мы постарались исключить из списка номинированных произведений романы, авторы которых мыслят себя участниками коммерческого, а не литературного процесса». По совести говоря, что-то я сомневаюсь, что Аксенов нашел время спросить у каждого из авторов. Более того, я не верю в то, что жюри знало что-нибудь о сорока с лишним романах, которые не пожелало читать. Но и после этого длинный список выглядел хотя бы небезнадежно.
Жюри Аксенова не повезло еще и потому, что год им выпал не просто неплохой, а бешено урожайный. Страстный, яростный, несправедливый — литература! — «Эвакуатор» Дмитрия Быкова. Могучий, архитектурный, по большой романной мерке скроенный «Волос Венеры» Михаила Шишкина. Изысканный и горделиво принимающий реальность такой, какая она есть «Грачи улетели» Сергея Носова. Язвительный, умный «Священная книга оборотня» Виктора Пелевина. Это все из лонг-листа книги, многие мои фавориты в нем не засвечены, как, например, «Золото бунта» Алексея Иванова.
И вот из этого великолепия выбрали шорт-лист провинциально захудаленький, вялый и бессмысленный. «Шестеро квелых». Так кончается мир — не взрывом, но всхлюпом.
В чем же, собственно, скандал? Да в том только, что абсолютно неинтересно, дадут ли Найману премию или нет. Неинтересно. Проехали. Мне лично Наймана даже немножко жаль: дадут — все скажут: ну вот, выиграл в поддавки. Не дадут — скажут: ну вот, даже в поддавки не выиграл. Превратить «Букер» в конкурс лузеров, где победитель занимает второе место — это, знаешь ли, большая работа. Но Аксенов со Спиваковым справились.

* Цурушка – излюбленное главным редактором «Книжного обозрения» уменьшительно-ласкательное сокращение слова zurfreude, Интернет-псевдонима главного редактора «Re:Акции»

Кто вошел в «позорную шестерку»?
Денис Гуцко. «Без пути-следа». Автобиографичное повествование о русском мальчике из Грузии. Приключения на развалинах империи, живой джаз и языковой Вавилон.
Борис Евсеев. «Романчик». Много музыки, 1973 год действия, любовь, никаких свобод, глубокий Cоветский Cоюз, сексоты и скрипки.
Олег Ермаков. «Холст». Художник, решив, что он не художник, бросает живопись и уходит из дому – на Алтай. Мучительное рваное чтиво.
Анатолий Найман. «Каблуков». Жизнеописание очень советского киносценариста в очень-очень советских декорациях. Воздушный роман (тоже немного -чик) со знаменитыми героями и нелишними мыслями о природе искусства. Лучшее из того, что попало в шорт-лист.
Роман Солнцев. Без ведома Романа Солнцева жюри объединило в одну дилогию его сибирские романы, гидроэлектролетопись «Золотое дно» и неяркий роман «Минус Лавриков» (тоже, кстати, про убегающего интеллигента). Зачем жюри это сделало – непостижимо.
Елена Чижова. «Преступница». Страстная еврейская девушка Мария в отвратительно советской, антисемитской по природе своей действительности.

Кто этот человек?
Александр Гаврилов
Главный редактор газеты «Книжное обозрение», литагент и создатель литературных фестивалей, член оргкомитетов всех книжных ярмарок и член жюри нескольких книжных премий. В прошлом — школьный учитель, аспирант Академии наук, литературный критик, радио- и телеведущий. В будущем… Кто его знает, что у энергичного тридцатипятилетнего человека в будущем? То ли министр и деятель культур, то ли «серый кардинал» и смиренный погонщик букв.