Миша (Мижган) Маев – это басист (бывший), а если в душе, так он навечно басист. Он занимался пиаром нашей группы «Нианитай». Ее никто не слышал, но знал весь район. В основном благодаря ему. Когда он напивался, он хватал прохожих за грудки и кричал: «Нианитай! Нианитай! Слушайте группу «Нианитай»!

Но чаще Миша занимался не пиаром, а тем, что пил портвейн. Правда, иногда он ходит в лес, чтобы посмотреть на деревья и послушать пение птиц, но портвейн он пьет гораздо чаще. Мижган живет в квартире у мамы, а портвейн покупает на деньги, которые берет взаймы. Было дело, он пытался заработать сам. Однажды трудился в фотостудии. Надо отдать ему должное – тогда он поил весь район. Но это продолжалось не больше месяца. А этим летом, по слухам, работал курьером. Это-то и составляет весь его трудовой стаж.

Миша никогда не отдает долгов. Но ему все равно невозможно отказать, когда он просит денег в очередной раз. Вот несколько строчек из блюза, который я написал специально для Маева. Они могут объяснить, почему так происходит.

 

 

Я никогда не покупаю сигарет. И не потому, что у меня нет никотиновой зависимости, хотя у меня ее действительно нет. Я курю, потому что мне это нравится, а не потому, что не могу жить без затяжки. А сигареты не покупаю по двум причинам. Во-первых, мне неинтересно курить все время одно и то же. А купив пачку, например, красного Pall Mall, ты вроде как оказываешься вынужденным вместо одной или двух сигарет красного Pall Mall, выкурить которые тебе желалось, курить все двадцать штук красного Pall Mall. А хочется уже, ну, синего «Gitanes», положим, или «Voque» с ментолом. Не побежишь же покупать еще две пачки. Хотя бы потому, что нет денег. Это-то как раз и есть вторая причина. Поэтому я предпочитаю заимствовать сигареты у других курильщиков, а попросту – стрелять. Помимо очевидных плюсов в виде экономии денег я получаю бонус в виде исключительного разнообразия курева и симпатичного элемента неожиданности: никогда не знаешь, что за пачка лежит в кармане случайного прохожего. За один день можно попробовать и моршанского «Беломора», и Marlboro американского производства.

 

Я никогда не сажусь в автобусы или троллейбусы, оборудованные системой «антизаяц», где при входе стоит турникет, не пускающий пассажира без билета в салон. Если я попадаю в автобус или троллейбус с кондуктором, я вжимаюсь в стену и делаю каменное лицо или отворачиваюсь к окну, спиной ко всем. И, конечно же, я никогда не покупаю билетов у водителя, если в салоне нет кондуктора. Дело не в экономии (да и много ли сэкономишь на билетах?), дело в принципе. Я считаю, что не обязан платить за проезд в общественном транспорте.

Я работаю в крупной компании и получаю хорошую зарплату. Каждый месяц я честно отдаю государству 13 процентов своего дохода. В общественном транспорте ездит куча «льготников», сделавших себе удостоверения «по блату» или просто купивших их где-нибудь из-под полы. Уверен, что ни один из них не платит налогов. Но – они ездят бесплатно! Так почему же я, честный налогоплательщик, должен покупать билет?

Примерно так я отвечаю контролерам, которые, обнаружив во мне «зайца», выводят на улицу на ближайшей остановке. Они не спорят, машут рукой и уезжают ловить других безбилетников. А я остаюсь ждать следующий автобус – без «антизайца». А лучше – и без кондуктора.

 

Однажды — это было почти в прошлой жизни — я проснулся и понял, что давно уже не работаю — нигде и ни за какие деньги.

Но как же я еще жив? — подумал я. Да, я безбожно бухал, и собутыльники аккуратно поили и кормили меня за свои. Я тогда был балагур, шут, душа общества — за то, наверное, и терпели. Но протрезвев в ту секунду, я понял, что сгожусь и еще на что-то. У меня не было денег, но было время. А время — тоже капитал. Друзья, анархисты и экологи, скинулись мне на билеты и прокорм, и я поехал в свой первый тур на юг — вентилировать возможность проведения палаточного лагеря протеста. До сих пор помню страшную мартовскую электричку Ростов-Таганрог, где я чуть не примерз к скамейке, «конкретных пацанов», с которыми искал общий язык всю ночь возле вокзала, и добродушного лидера местных неформалов. Потом я общался с социально активными старушками, поэтами, рокерами, зашел в ростовский корпункт «Известий» — в общем, для «эмиссара экологов» многие двери были открыты. Так я прожил еще года полтора-два: ездил по стране, «пробивал мазы». Зарплаты мне никто не платил, но что поесть и где поспать находилось всегда. Это состояние — что-то среднее между «перекати-поле» и «послом по особым поручениям» — мне очень нравилось. Я объездил всю европейскую Россию, пол-Украины и еще какую-то часть Восточной Европы. Из Европы я привез жену (так, сейчас я получу затрещину: конечно, она сама, сама приехала!), а также идею писать о своих путешествиях. Чем с переменным успехом занимаюсь до сих пор. Но тут уже начинаются деньги.