Лиза (пусть это будет Лиза — как еще могут звать милую шестнадцатилетнюю emogirl?) написала в своем дневнике 9 сентября:

 «Mood: (((9999

милый Зин! иногда я думаю — ты один меня понимаешь. ты мой единственный друг.

ночь. холод. луна. тихо. говорил. обещал. целовал. верила. любила. мечтала. зря. опять. обман. не хочу. думаю. плохо. светит. уйду. в темноту. нет. неправда. снова. молчу. не могу. говорил. обещал. неправда. зачем? ложь. везде. всюду. света не вижу. сверкает нож. темнота. тучи. нет света. путаюсь. теряюсь в себе. куда идти? что делать? ненавижу. прячусь во тьме. спасенье. нитка. красная. не кровь. пустота. забвенье. не вспомнит. никто. об этом мечтала ли я?!»

На следующий день она проснулась в полдень, пригладила черную челку, подошла к зеркалу. «I hate myself. I want to die!» — шепнула она своему отражению. Отражение забеспокоилось и выбежало на улицу, хлопнув дверью. В тот день Лиза пошла на эмо-фест в «Табула Расу». MAIO, «Оригами»… В тот день домой она так и не вернулась.

«сначала какая то девчонка орала по трубке... потом плакала — ее успокаивали... позже выбежала девчонка с мишкой и в платье, тоже плакала, а потом взяла бутылку разбила и осколками резала себе вены... было жжесть... она лежала в отключке, а потом подъехала скорая и ее увезли…» — написал на форуме emokids.ru воспоминания о том самом фесте, на который пошла Лиза, пользователь Emo-Bang.

Маленькую принцессу, которая считала себя тру-эмо, которая думала, что чувствует Настоящие Эмоции. Я стала искать ее, чтобы сказать, что ее Эмо — это эмо каждой шестнадцатилетней девочки, так нелепо, так беспечно пытающейся уйти в темноту. Чтобы рассказать, что я тоже в шестнадцать лет отдавала пронзительные мысли-эмоции единственному другу-дневнику и ходила в обнимку с разодранной плюшевой обезьянкой. Только называлось это не эмо, а гранж. Но имеют ли значения названия, когда тебе шестнадцать, и тебя захлестывают эмоции?

«Не помню я ее, — поморщился ВоваНеЭмо из тусовки эмокидов. — Помню, что в платье а-ля на выпускной и с мишкой плюшевым ходила, постоянно прижимая к груди. Но я не особо вглядывался. Там таких в однотипных платьях и с челками около десятка было».

С плюшевым мишкой. Да, она, наверное, действительно была похожа на маленькую принцессу. Стояла посреди темного зала, пол трясся от басов, а ее трясло от отчаянного одиночества. Она, наверное, не кричала. Может, только тихо плакала, пытаясь не привлекать к себе внимания. Но не выдержала.

 «Эта полудурочная несильно порезалась, — сказал арт-директор клуба Тимур. Наши охранники оперативно отреагировали. Вытащили ее. Скорую вызвали. Телефончик, к сожалению, не оставила. Да и зачем она вам? Таких позеров на каждом концерте лопатой разгребать можно».

«На концерте было очень много народу. Мы вышли на улицу подышать, но на выступление «Оригами» не смогли вернуться в зал. Охранники посреди концерта встали на лестнице и никого не пускали. Тогда одна из девочек вдруг разбила бутылку из-под Redds и полоснула себе по руке. Мы вызвали скорую. Когда ее запихивали в карету скорой помощи, она кричала, чтоб ей отдали ее мишку и дико плакала. Больше я ее никогда не видела», — сказала Наташа, ставшая свидетелем этой сцены.

Я потеряла след Лизы в карете скорой помощи. И не стала ворошить журнал записи вызовов. Потому как поняла, что незачем. Потому как ее эмо, как и эмо всех эмо-кидов, не более чем рожденные пустотой и пубертатным периодом выбросы дофамина и серотонина. Голые эмоции, не имеющие под собой реальной основы. А уйти в пустоту, не имея основ-крючков в реальном мире, нереально. Пока. Слава богу. Главное не забывать, что у каждой половозрелой особи со значком «Йа улыбаюсь!» было свое эмо.

 

Другие материалы темы:
ЭМО-бой: я горько плакал