— Конечно! Полностью! Это хиппи-поп, я со всеми согласен. Вокруг меня все курят, пьют, а я не пью и не курю, наркотики не употребляю. Я давно уже стрэйтэджер и инди. Я считаю, пусть у меня лучше не будет творческого потенциала, но я буду свеж, весел и отдавать отчет в своих действиях, чем я буду валяться под забором с ножевой раной в животе, а все будут кричать: «Михалок, ты гений!». Когда человек находится в какой-либо серьезной зависимости, он мало отдает себе отчет в том, что он делает, у него сильно сужается кругозор, он выбирает только ту информацию из реального и нереального мира, которую ему в данную секунду хотелось бы принимать, и ему кажется, что он гений. А чувакам, употребляющим наркотики, кажется, что они социумные изгои. А когда человек ни от чего не зависит, он принимает всю палитру информации. Я люблю гармонию, доверяю Иисусу, Будде, Платонову, Тому Вэйтсу, готов бегать с цветочками и предаваться вселенской любви. Но если на мою независимость кто-то посягнет, я могу дать ему отпор — физический, эмоциональный, интеллектуальный. Я готов к этой встрече. А когда человек бухает, он находится в мире иллюзий.

— Это все жесткий симулякр. Я довольно долго радовался, что у меня есть симулякр — четыре изменения образа. Во-первых, образ списывается с реального персонажа или реального изменения события. Потом этот образ пытается реальность замыть — это второе действие. Третье действие — образ начинает ломаться и изменяться. Четвертое — образ всем своим существом пытается реального персонажа стереть. 99 процентов людей живут образами, штампами. Для нас есть штамп Верка Сердючка, Фидель Кастро, Кейт Мосс. И для нас есть штамп Том Вэйтс, который, может, лет 20 уже не пьет, но существует симулякр. Лет 15 назад я состоял в серьезной анархической группировке, которая занималась социумным подрывом. Мы в городе Минске организовали кучу неформалов, художников, писателей, поэтов. При этом мы бухали и находили для себя примеры среди творческого эстеблишмента, чтобы козырять перед непьющими интеллектуалами. Мы все время бросали им в лицо Тома Вэйтса, Sex Pistols, Clash, Дженис Джоплин и очень гордились тем, что мы нашли несколько людей, которые типа тоже бухают. Я перепробовал практически любые наркотики и побывал практически в любых жизненных ситуациях: я знаю, что такое поножовщина, фрилав на хиппозном сквоте, и знаю, что такое 12-13 человек, которые вмазываются одним шприцем. Я все это видел и, может быть, это помогает мне писать песни и придумывать сценки. Но возвращаться к этому у меня нет неоходимости, как, я думаю, и у Тома Вэйтса.

— Я не думаю, что у вас или вообще у любого человека есть правильный взгляд на какой-то город. Мы даже сейчас смотрим на мир по-разному, хотя и сидим возле одного окна. Поэтому город Минск для вас тихий и спокойный, а ваши минские друзья — интересные и веселые люди. А есть город Минск — Шабаны, Серебрянка или Чижовка, где в принципе появиться вечером в субботу у кинотеатра «Дружба» равносильно езде на мотоцикле со скоростью 280 км/ч. Вы получите адреналин и испытаете разочарование, вы увидите кучу гопников и людей, которые готовы вас разорвать за то, что вы хорошо выглядите и представляете собой миддл-класс. «Капитал» про это: мы воспринимаем только гламурные картинки, но не то, что находится за ними. То, что сейчас творится в мире, — это поп-культура, а поп-культура реагирует на форму. И эта форма, этот образ нам заменяет содержание, поэтому мы готовы отстаивать идеи Че Гевары, Фиделя, Уго Чавеса, говорить, что мы такие передовые антиглобалисты, говорить «Фу, Лукашенко! Фу, Буш!». Или наоборот. Мы в плену образов. Фиделя мы представляем крупным, красивым мужчиной на лодке с автоматом в руках, революция и тэ дэ, и тэ пэ, Buena Vista Social Club, прекрасные кубинки, которые скручивают сигары. Для нас кубинский коммунизм такой прекрасный и романтичный, веселый и интересный. А образ коммунизма в Северной Корее для нас совсем другой: это какие-то собаки, маленькие и некрасивые люди — они нам не очень нравятся. Песня «Капитал» про то, что в общем-то они все одинаковые. Меняются строи, государства, монархи, но миром правит капитал. Все в погоне за баблосами, а мы как вратские солдатики реагируем на щелчки.

— Конечно нет! Я ворк. Джонни Роттен, вокалист Sex Pistols, говорил: «Мы коллектив, у которого нет счета в банке». У творческого человека должен проявляться волчий инстинкт, постоянное легкое мандре по поводу собственной неустроенности. Поэтому когда человек достигает высот и продолжает купаться в собственном образе, он превращается в жирного, довольного персонажа, который уже не реагирует на внешние воздействия, на изменения в моде и культуре. Он не знает, что такое контркультура и что такое андеграунд, потому что он уже создал образ и для него теперь главное это не растерять. Все думали, что совок разрушился, все за неординарность, а на самом деле мы все дальше попадаем в зависимости. Я не левак, я слушаю Mano Negra, Ska-P, «Гражданскую оборону», но я не доверяю ни Зюганову, ни Фиделю, ни Лукашенко. Есть другие люди, которым я доверяю: Иисус, Гурджиев, Платонов, Достоевский. Те, кто сейчас к чему-то призывают, принадлежат к каким-то кланам, и их конечная цель одна — баблос. Я думаю, что над этим стоит смеяться.

— Да, лично я изменился. Но у меня нет никаких рецептов и я не хочу никого ни к чему призывать. Я не хочу отвечать за поколение, за трибуну, за своих поклонников, если они есть, и даже за своих музыкантов, с которыми я нахожусь на сцене. Я хочу отвечать только за себя. Есть режиссер Терри Гиллиам. Он для меня — представитель инди-культуры. Он играет с мэйнстримом: снимает дорогой голливудский и ничего не значащий фильм «Братья Гримм», зарабатывает на этом деньги, а потом снимает «Страну приливов». Я тоже иногда так делаю: пишу какую-нибудь фикцию типа песен «Яблони» или «Сочи» — это по подаче поп-песни, а внутри — бред, какие-то «сандали-медали». И люди принимают это за чистую монету, песни крутит «Русское радио», и женщины на свадьбах поют «Когда яблони цветут». На этом я зарабатываю деньги и открываю независимое интернет-телевидение СаСи-ТВ — такое провокационное название, чтобы перетянуть людей из порноиндустрии на свой сайт. Вот у меня там моя трибуна, но я собираю людей, которым интересна инди-позиция.

— Я сам совершил очень много ошибок. Я много пил и думал, что если я буду плевать на имидж и пиар, меня оставят в покое. На самом деле твой образ продолжает жить и развиваться, становится громадным и заслоняет тебя. Я разговариваю с людьми и понимаю, что они разговаривают не со мной, а с певцом, который поет «Украду тебя я в Сочи». По­этому они разговаривают со мной как с пэтэушником: «О, чувак, ты же нормальный чел! Я вижу, ты не напрягаешься. Тоже хиппанов не любишь?». Я сам в этом виноват.

— Шалапут. Раньше мне нравилось, что меня воспринимают как пэтэушника со спального района, тихого троечника, со мной любили спецназовцы выпивать. Но мои друзья знали, что Михалок играет в игру, закинул удочку, и все на нее ведутся. А я участвую в супериндепендент-группах, у которых поклонников 13 человек: допустим, группа «Голубые петухи» — кто ее будет слушать? Я хиппи-файт. Оперировать понятием «панк» глупо — на меня сразу же набросятся: «Кто панк?! Сколько раз ты лежал в дурдоме? Сколько раз тебя кололи галоперидолом? А ты был в ментовке? А сколько раз ты дрался с гопниками?» — то есть надо отвечать за базар еще хуже, чем в тюрьме. А когда ты хиппи, то никаких претензий: да, я за цветочки, да, давайте хороводик поводим. Будда? Любим Будду. Мусульманин? Я очень люблю Аллаха. Христиане? Ну слава богу! Но если что, я смогу за себя постоять. В лыч дать.

— Когда ты говоришь о Ахмадинежаде или Хусейне, все сразу же на стреме — потому что их реально боятся. Я видел, как группа «Премьер-министр» кричала: «Буш, фак ю!». Потому что Буш — поп-персонаж, и все это прекрасно понимают. А за его спиной находятся люди, у которых есть страсть ко всяким изменениям. Я их насквозь вижу и не собираюсь с ними тусить и играть в эту игру.

— Я очень скользкий. Существуют различные практики — например, левитация. Если у тебя есть реквизиты, ты член партии или альянса, тебя возможно идентифицировать. Если бы я встал, расправив плечи и сделав суровое лицо, как тот же Юрий Шевчук: «Ай-ай-ай! Как вам не стыдно, почитайте заповеди» — они бы меня идентифицировали. А так я для них юродивый — нас считают придурками и в этом прикол. Все, кого мы в клипе изобразили, очень довольны, все поблагодарили и деньги перевели, потому что это прекрасный пиар. Молодежь, которая ни на что не реагирует, смотрит как завороженная на скачущие картинки, мечтает повесить дома плакаты с изображением всех этих людей. Да они их любят. И я тоже их всех люблю!

— Это как в греко-римской борьбе: не кто сильнее, а кто правильным маслом намажется. Я не доверяю государству как формации. Я считаю, что все государства — это организованные преступные группировки, которым мы башляем за то, чтоб они нас не убивали. Вот посмотреть фильм «Крестный отец»: собираются пацаны, что-то не поделили, одни продвигают других, потом эти с теми закорешились, а ты — просто червяк, и если у них будет перестрелка, тебе может случайной шрапнелью снести голову. Я не знаю ни одного государства, которое бы обещало рай на земле. Была только одна формация на Тибете, пока туда не пришли наши маленькие друзья и всех не поразгоняли. Но сейчас все меняется, пришла Эра Водолея. Было 2000 лет дестроя, человеку было интересно воевать и разрушать, все с топорами носились, мужчины мужественные, женщины женственные. А сейчас мы будем сливаться в андрогинов и заниматься оккультизмом. Вы заметили, что все стали доставать учебники Гурджиева и оперировать понятиями вроде «чакры»? Пусть уж они этим занимаются. Особенно молодежь и особенно студенты. Студенты первого-второго курса — самые стремные, потому что в институт люди попадают из семьи, они — открытая книга. И многие этим пользуются — допустим, активные гомосексуалисты в театральных и балетных вузах. И политики тоже пользуются. Они питаются нашей энергией, им просто необходимо, чтобы внизу колыхалось море человеческих голов. Но они не могут питаться энергией любви, им нужно, чтобы мы дрались, стреляли, чтобы была движуха. А я хочу быть свободным.

— Так давайте! К чему эти предрассудки? Сбросим вуали!