В Москве они соберутся на Митинском кладбище. Помянут товарищей. Подбодрят друг друга. Такие же митинги пройдут в сотнях городах всего бывшего СССР. На Митинском кладбище лежат первые жертвы произошедшей 20 лет назад катастрофы на Чернобыльской АЭС.

Накануне трагического юбилея москвич Андрей Войкин получил Орден Мужества. В военкомате ему сказали, что сразу после возвращения из Чернобыля его представляли к Ордену Красной Звезды. Сейчас такой награды нет, потому — Орден Мужества. Награда за то, что по сути он предотвратил второй выброс в Чернобыле.

Войкину было 26, когда его призвали на военные сборы как офицера запаса. Это было уже через несколько месяцев после аварии. Привезли в часть, выдали обмундирование. Перед погрузкой в эшелоны митинг: «Товарищи, Родина в опасности, ваша часть отправляется на ликвидацию последствий аварии в Чернобыль». Из полутора тысяч человек сбежал один, потом его прикрыл высокопоставленный папа.

В зоне заражения высадили в поле. Но в палатках жить не очень хотелось, потому под казарму оборудовали стоящий рядом зерноток, благо стройматериалов на станции было полно. Казарма получилась — не у всякого министра такие кабинеты, все полированное, лучшие сорта дерева. Жили в ней два дня, до приезда дозиметристов. Полированные плиты оказались до жути радиоактивными, едва не светились.

«Если хочешь быть отцом, обмотай свой член свинцом!» Страшно было в зоне, говорит Войкин, потому веселили себя, как могли. Пропуска в женскую баню выписывали. Страшно, потому что непонятно.

А подвиг… Сам Войкин считает, что это типичный пример разгильдяйства одних, которых спасают другие. По железнодорожным путям, которые прокладывала воинская часть в зараженной зоне, ездили не только составы со стройматериалами, но и вагоны с ядерным топливом — работающие реакторы готовили к запуску. Передвижение ядерных вагонов отслеживала Москва. Ну и вот перед таким составом то ли танк прополз, то ли грейдер тяжелый, пути разнес в хлам. Уже потом пришло осознание, что пойди эти вагоны под откос, то всякой радиоактивной дряни из них высыпалось бы не меньше, чем из реактора. А тогда капитан Войкин и четверо солдат смогли вагоны остановить и за час с небольшим проложить новое железнодорожное полотно.

Вернувшись в Москву, Андрей Войкин слег в больницу. Дозу там мало кто считал. Вон, у бывшего начальника батальона химразведки в военном билете стояла цифра 12 рентген при норме 25. В минувшем году его не стало. Играли с цифрами в Чернобыле. По существовавшему закону, если человек набирал 25 рентген, его надо было отправлять домой. Или платить деньги. За счет того, кто допустил превышение дозы. То есть за счет начальника, который, понятно, сам себе не враг.

Говорят, ликвидация последствий аварии на Чернобыльской АЭС стала одной из косвенных причин распада СССР. Экономика страны не выдержала таких затрат. Только сейчас подготовлены списки на награждение 25 тысяч ликвидаторов последствий. Выправилась ситуация с выплатами компенсаций. Хотя, конечно, они невелики и долги остаются. Но 26 апреля на Митинском кладбище в Москве и на кладбищах других городов бывшего СССР будут говорить не об этом. А о людях, ценой жизни спасших мир от невидимой проникающей радиации.